Aradhya, S., Hedefalk, F., Helgertz, J., & Scott, K. (2016). Region of Origin: Settlement Decisions of Turkish and Iranian Immigrants in Sweden, 1968-2001. Population, Space and Place, n/a-n/a. https://doi.org/10.1002/psp.2031
Сиддартха Ардахайя, Финн Хедефальк, Йонас Хельгертс и Кирк Скотт изучили, как связаны региональные различия стран исхода международных мигрантов с их последующей внутренней мобильностью в стране прибытия. Для этого они изучили внутреннюю мобильность выборки иммигрантов из Ирана и Турции в Швеции за период с 1968 по 2001 гг., используя детальные панельные данные (Swedish Longitudinal Immigrant database), которые позволяют на индивидуальном уровне состыковать данные об иммигрантах до и после переселения в Швецию. Исследователи предполагают, что региональные данные о стране исхода способны более точно предсказывать последующую внутреннюю мобильность в стране прибытия. Авторы данной работы поставили под вопрос часто встречающееся положение о том, что при выборе места проживания в новой стране иммигранты отдают предпочтение местам, значительная доля населения которых представлена их бывшими соотечественниками. Принимая во внимание результаты последних исследований о роли социальных сетей (social networks) и применяя в новом контексте модель этнического единообразия (ethnic homophily model), они изучили значительное количество внутренних переселений турецких и иранских мигрантов в Швеции (примерно 7,5% всех иммигрантов страны). В ходе исследования авторы предположили, что данные группы шведских иммигрантов в меньшей степени ориентируются на места проживания бывших соотечественников, нежели на факторы другого порядка (язык, религиозная и этническая принадлежность, культурные нормы, установленные социальные связи и пр.). К такому мнению исследователи пришли, учитывая своеобразие исторического прошлого обеих стран, для которых характерны обостренные внутренние противоречия между представителями этнического большинства и национальными меньшинствами. Также авторы обратили особое внимание на группы иммигрантов, попавших под действие акта о расселении беженцев 1985 г. (The 1985 Refugee Placement Policy), на основании которого в 1985-1995 гг. иммигранты подлежали регулируемому местными властями расселению по территории страны (см. рис. 5 в конце).
Исходную выборку разделили на две группы: в первую вошли мигранты, имевшие возможность самостоятельно выбирать место для проживания; во вторую группу были включены беженцы, попавшие под действие акта 1985 г. В отличие от большинства подобных исследований, и во многом благодаря уникальным свойствам шведской статистики, авторы спустились с национального уровня агрегирования данных и провели пространственный анализ на региональном уровне. Они сравнили места изначального проживания иммигрантов (рис. 1) в странах происхождения и места проживания, выбираемые ими на территории Швеции.
Рисунок 3. Места проживания иммигрантов в странах исхода до переезда в Швецию
Для каждого иммигранта формировалась подборка “земляков”, приехавших из соседних локаций в Иране и Турции. При этом для определения соседства использовалась круговая граница радиусом в 60 км (рис. 4), найденная эмпирически.
Рисунок 4. Пример построения переменной “земляка” для переселенца из локации А
Близость проживания к выходцам из страны происхождения имеет значение для мигрантов обеих групп (переселяющиеся добровольно и по государственной программе расселения). Представители обеих групп с большей вероятностью уезжают из областей, население которых представлено их бывшими соотечественниками, тогда как большое количество бывших региональных соседей, земляков, значительно снижает вероятность переезда. Этот неожиданный эффект особенно ярко проявляется при принятии решений иммигрантами, приехавшими после 1985 года. Как и предполагали авторы, иммигранты, приехавшие по программе воссоединения семей, демонстрируют меньшую склонность к переезду по сравнению с беженцами, поскольку они предпочитают обосноваться рядом с родственниками и имеют возможности включиться в уже сформированное местное сообщество. Следует отметить, что в обеих рассмотренных группах иммигранты из Турции демонстрировали меньшую пространственную мобильность, нежели иммигранты из Ирана.
Рисунок 5. Региональное распределение беженцев в Швеции до (левая панель) и после (правая панель) принятия акта о расселении беженцев 1985 г.
Публикация в жунрале Демоскоп Weekly, #721-722